Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда) - Страница 53

Джордан раскрыл меню. Он скользил глазами по строчкам, а мысли его тем временем скользили совсем в другом направлении, и оттуда их было не вытянуть.

Он обдумывал разговор в кабинете Трейвиса Хугана и то, что ему рассказала по телефону Сара Дермот. По идее, надо было сразу позвонить Буррони и сообщить ему новости, но Джордан предпочел сначала переварить полученные сведения.

Какую роль играет четвертый персонаж «Мелюзги» после Линуса, Люси и Снупи? Первые два раскрыли свою суть в момент смерти. Снупи – кто бы он ни был – грозит та же опасность, если к нему уже сейчас не нагрянул человек, прячущий лицо под капюшоном спортивного костюма и припадающий на правую ногу.

Завтра. Пиг Пен.

Что было назначено на завтра? И кто такой Пиг Пен?

Пока это лишь имя персонажа, графически изображенного в двух измерениях гениальным рисовальщиком по имени Чарльз Шульц. К тому же «завтра», упомянутое в записке, слишком давно раскололось на сотни вчера, чтобы можно было легко ответить на этот вопрос. Ответ лежит в четвертом измерении, самом враждебном для сыщиков – во времени.

– Скажи, где ты, чтоб мы могли если не докричаться, то хотя бы дозвониться до тебя.

Голос Лизы восстановил единство времени и места. Джордан положил меню на столик, поднял глаза и наткнулся на чуть насмешливые улыбки своей спутницы и официанта, стоявшего рядом с блокнотом и карандашом в руке.

Джордан понял, что за время, пока он был глух и нем, Лиза успела сделать заказ.

– Прости. Я задумался. Ты уже выбрала?

– Минут пять назад.

– Тогда не будем терять времени. Мне то же самое, что и тебе.

Официант оказался понимающим парнем. Он кивнул и черкнул что-то в блокнотике.

– Очень хорошо. Жареную змею для обоих.

В ответ на удивленно взлетевшие брови Джордана парень обезоруживающе улыбнулся.

– Не волнуйтесь, сэр, это наше фирменное блюдо. Наш повар умеет так готовить гремучих змей, что даже их погремки тают во рту.

Под заразительный смех Лизы он повернулся и своей странноватой, развалистой походкой пересек палубу. Джордан с Лизой опять остались вдвоем под навесом, на палубе судна, которому больше не суждено плавать. Джордан повернул голову влево: противоположный берег отсюда казался далеким и чуждым; его, как и всякий горизонт, словно бы населяли люди из будущего. Возможно, и мы им отсюда кажемся пришельцами, поэтому любая точка зрения всегда остается чисто субъективной.

Он снова поглядел на Лизу.

Таких глаз я еще ни у кого не видел. Их обладательница не может быть плохим человеком.

Джордан вдруг подумал, что совсем ничего о ней не знает. Ни о жизни ее, ни о цели приезда в Нью-Йорк. Он ни о чем ее не расспрашивал, опасаясь то ли показаться бестактным, то ли услышать ее ответ.

За все время жизни под одной крышей их пути лишь мимолетно пересекались, и каждый следовал выработанным для себя или вынужденным директивам. Лизиных директив Джордан не знал, но видел, что у нее есть оружие, которому каждый может позавидовать: легкий, но решительный характер и насмешливый оптимизм, позволяющий преодолевать любые препятствия.

И лишь однажды, вернувшись очень поздно и проходя на цыпочках по коридору мимо ее комнаты, он услышал в тишине дома, как Лиза плачет. Но когда они вновь увиделись наутро, на лице ее не было и следа ночных слез.

– Почему у вас с Кристофером такая большая разница в возрасте?

Джордан постарался придать своему тону самоочевидную легкость.

– Обычная история. Отец был красавцем без гроша в кармане и бесподобно играл в теннис. Мать Кристофера была девицей из богатой семьи и в теннис играла плохо. Они познакомились и полюбили друг друга. Но в определенных кругах бедность всегда считается пороком, из этих самых кругов и происходила его возлюбленная. Перед свадьбой ее родители заставили его подписать брачный контракт объемом в телефонный справочник. Сперва все было хорошо, но потом случилось неизбежное. Отец осознал, что его жена все больше привязывается к упомянутым кругам, а он – все меньше. Он предложил ей уйти и зажить самостоятельно, на что получил решительный, смешанный с ужасом отказ, а тем временем тесть уже расстелил для него ковровую дорожку к выходу и услужливо распахнул дверь. Он опять остался без гроша в кармане, к тому же ему запрещали видеться с сыном. Потом он встретил мою мать, и спустя двенадцать лет после Кристофера родился я. В первый раз мы встретились, когда он уже стал видным политическим деятелем, а я только что окончил полицейскую академию. Мы совсем не испытывали братских чувств друг к другу, но в этом не было нашей вины. Вот так это и тянется по сей день.

Джордан понимал, что последней фразой дает Лизе повод для нового вопроса: зачем же тогда три года назад он занял место брата в разбитом «ягуаре»? Он не был готов отвечать и потому обрадовался появлению официанта с двумя тарелками в руках.

Лиза, разумеется, заказала не гремучую змею, а прекрасную рыбу под соусом из молока, базилика и кокоса. Они приступили к еде, и Джордан наконец решился коснуться темы, которой до сих пор избегал.

– Как видишь, в моей жизни ничего интересного нет. А вот ты мне про себя еще ничего не рассказала.

Лиза небрежно взмахнула рукой, хотя жест этот явно не сочетался с промелькнувшей в глазах тенью. Она промелькнула мгновенно, однако ее оказалось достаточно, чтобы затмить и солнце, и оптимизм. Она тут же спряталась за улыбкой, но Джордан видел, что это ненадежное прикрытие для ее горечи.

– В моей жизни тоже все предельно просто. Правда, эта простота больше для окружающих. Мне ничто и никогда просто не давалось. – Лиза сделала маленькую паузу длиною в вечность. – Никогда.